Уповзище

Прочитал "Историю одного города" Салтыкова-Щедрина. Впервые в жизни прочитал, надо сказать: в детстве, когда я знакомился с этим автором, сие произведение мне не попалось. И чем дальше углублялся я в повествование, тем более это скопление известных цитат и сюжетов ("И по исследовании нашёл: точно; душа есть и у лягушки, токмо малая видом и не бессмертная") напоминало мне другой, давно читанный роман: "Сто лет одиночества" Маркеса. Не удивлюсь, если колумбийский мэтр где-нибудь признался, что по примеру многих западных классиков вдохновился произведением классиков русских.

Да, национальный колорит непременно различается. Да, вся жизнь города Глупова вращается вокруг государственных градоправителей, тогда как в Макондо государство заглядывает лишь наравне с другими стихийными бедствиями вроде ураганов и банановой компании. Однако насколько сходно лёгкое простодушие обитателей! Насколько сходно чередование периодов изобильной сытости и лишений! Не говоря уже о самой фантасмагоричности их жизни, которая прямо-таки одинакова: Вечного Жида точно так же могли изловить и в Глупове, почтенный человек мог ходить с фаршированной головой и в Макондо, а уж летали и там, и там.

И, отметим, истории обоих городов длятся по одинаковой сотне лет.

"Через неделю (после чего?), — пишет летописец, — глуповцев поразило неслыханное зрелище. Север потемнел и покрылся тучами; из этих туч нечто неслось на город: не то ливень, не то смерч. Полное гнева, оно неслось, буровя землю, грохоча, гудя и стеня и по временам изрыгая из себя какие-то глухие, каркающие звуки. Хотя оно было ещё не близко, но воздух в городе заколебался, колокола сами собой загудели, деревья взъерошились, животные обезумели и метались по полю, не находя дороги в город. Оно близилось, и по мере того как близилось, время останавливало бег свой. Наконец земля затряслась, солнце померкло… глуповцы пали ниц. Неисповедимый ужас выступил на всех лицах, охватил все сердца.

Оно пришло…

В эту торжественную минуту Угрюм-Бурчеев вдруг обернулся всем корпусом к оцепенелой толпе и ясным голосом произнёс:

— Придёт…

Но не успел он договорить, как раздался треск, и бывый прохвост моментально исчез, словно растаял в воздухе.

История прекратила течение своё".

Макондо уже превратилось в могучий смерч из пыли и мусора, вращаемый яростью библейского урагана, когда Аурелиано пропустил одиннадцать страниц, чтобы не терять времени на слишком хорошо ему известные события, и начал расшифровывать стихи, относящиеся к нему самому, предсказывая себе свою судьбу, так, словно глядел в говорящее зеркало. Он опять перескочил через несколько страниц, стараясь забежать вперёд и выяснить дату и обстоятельства своей смерти. Но, ещё не дойдя до последнего стиха, понял, что ему уже не выйти из этой комнаты, ибо, согласно пророчеству пергаментов, прозрачный (или призрачный) город будет сметён с лица земли ураганом и стёрт из памяти людей в то самое мгновение, когда Аурелиано Бабилонья кончит расшифровывать пергаменты, и что всё в них записанное никогда и ни за что больше не повторится, ибо тем родам человеческим, которые обречены на сто лет одиночества, не суждено появиться на земле дважды.

Upd.: Ага, вот. Быков тоже отметил.